Иона не влюблен и не простужен,
   И стон его не аномалия рассудка,
   Иона проглотил кита на ужин,
   Иону мучат угрызения желудка.
   Случайность - продолжение закона.
   Вчера в закусочной он взял кита на вынос,
   И, съев кусочек, понял: кит знакомый.
   Ведь в чреве у него Иона вырос.
   Кит тоже рыба, только рыба та еще,
   Душой и телом он млекопитающ.
   
   С последней каплей утекающих мозгов
   Я разделю с тобой покой и облегченье,
   Мой чудо-кит, не знавший теплых берегов,
   Hе испытавший кайф попутного теченья,
   Моя матера, мой матерый материк
   И альма-матер всех утопленных утопий,
   Мы все соавторы твоих блокадных книг,
   Шахтеры в сумерках твоих подкожных копей.
   
   Мы в глубине твоих подкожных копей...
   
   Последним росчерком чернеющих чернил
   Я ставлю крест на опустевшей самобранке.
   Я ни куска тебя в себе не сохранил -
   Остались призраки, подрамники, подрамки.
   Вспыл кверху брюхом мой слоеный чудо-кит,
   Прошла агония его, прошла и кома.
   Мое отечество уже не просто спит,
   Живых здесь нет в живых, все остальные дома.
   
   Живых здесь нет, все остальные дома.
   
   Иона видел из китова зева
   Совсем не то, что видит отныне.
   Так в самый пир нам предвещает чрево
   Чуму, суму и прелести иные.
   Hутро вошло в нутро, и мир распался
   Hа отрицательно заряженные ионы,
   Лишь только на поверхности остался
   Hеровный круг, как поцелуй Ионы.
   Иона вскормлен молоком, не рыбьим жиром,
   Он в чреве был не просто пассажиром.
   
   Моя ладонь не превращается в кулак,
   И от соленых вод уже ржавеют жабры.