Дело было в Казани, дело кончилось плохо.
   Хотя паруса его флота были из самоцветных камней,
   На него гнула спину страна и эпоха,
   Но она была в шелковом платье и много сильней.
   
   Утро не предвещало такого расклада.
   Кто-то праздновал пасху, где-то шла ворожба.
   И Волга мирно текла; текла, куда ей было надо.
   И войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба.
   
   На подъездах к собору пешим не было места,
   На паперти - водка-мартини, соболя-жемчуга,
   Но те, кто знал, знали: когда войдут конвой и невеста
   Лучше быть немного подальше, если жизнь дорога.
   
   Когда вышел священник, он не знал, что ему делать:
   То ли мазать всех миром, то ли блевать с алтаря,
   А жених, хоть крепился, сам был белее мела,
   А по гостям, по которым не плакал осиновый кол - рыдала
   петля.
   
   И никто не помнит, как это было,
   А те, кто помнит, те в небе или в огне;
   Но те, кто сильны - сильны тем, что знают, где сила,
   А сила на ее стороне.
   
   Говорят, что был ветер - ветер с ослепительным жаром,
   Говорят, что камни рыдали, когда рвалась животворная нить
   И еще говорят, что нельзя вымогать того, что дается даром,
   И чем сильнее ты ударишься об воду, тем меньше хлопотать-хоронить,
   
   Он один остался в живых. Он вошел сквозь контуры двери.
   Он поднялся на башню. Он вышел в окно.
   И он сделал три шага - и упал не на землю, а в небо.
   Она взяла его на руки, потому что они были одно.