У воды, что вдаль несется, в ночь костер горел,
   А здоровый, рослый парень лом в костре вертел.
   Жидкость, что комар не любит, лил на этот лом,
   Чтобы мутный спирт, струился в котелок потом.
   
   Этот спирт давал он, молча, девушке одной,
   Что лежала без сознанья на земле сырой.
   А река - Котуй бесилась, почему бы, нет?
   Бросив, на берег пустынный черный пистолет.
   
   Пистолет в пакете мокром - черный, именной,
   С рукояткою красивой из кости резной.
   Парень слышал лай собачий, крики и стрельбу,
   Он поднял ее и быстро поспешил в тайгу.
   
   Там землянка, как пещера, шкуры в ней лежат,
   А кругом большие ели, комары жужжат.
   Он растер ее всю спиртом, раны все промыл,
   И большим тулупом теплым с головой укрыл.
   
   А на юг тянулись караваны птиц,
   И стекали капельки у нее с ресниц.
   Караваны птиц. Капельки с ресниц.
   
   Ему было двадцать девять, звали все - Иван,
   Присосался, прицепился к этим он местам.
   Он геологом когда-то все здесь исходил.
   А с весны холодной этой, золотишко мыл.
   
   Он один не побоялся лето жить в тайге,
   Он почти не спал, копался сутками в реке.
   И песок, и самородки, если все считать,
   То намыл "рыжья" примерно килограммов пять.
   
   Улетая, покружился серый вертолет,
   Не успеешь оглянуться, как зима придет.
   Он хотел уже срываться с этих диких мест,
   В дальний город пробираться через мох и лес.
   
   Вытирал он капли пота у нее с лица,
   И решил, пусть будь, что будет, вместе до конца.
   Вот немного отлежится и в себя придет,
   А зимой он через сопки в город с ней уйдет.